Рождество хищницы - Страница 47

– Дрю, пожалуйста! – простонала она, подавшись назад к нему, пытаясь насадиться на его член еще сильнее. – Не останавливайся, пожалуйста, не останавливайся.

– Никогда, детка, – поклялся он. – Я не собираюсь останавливаться, пока ты не кончишь на моем члене.

Женевьева чувствовала, что собирается сделать это в любой миг. Даже после всех мощных оргазмов, что Дрю подарил ей раньше, она могла сказать, что тот пик, которого она собиралась достичь сейчас, будет чем-то особенным – более наполненным удовольствием, чем те, что были раньше. Она застонала, затаив дыхание, чувствуя, как его тяжелые яйца ударяются о ее раскрытую киску, подразнивая ее уже опухший нежный клитор. В то время как Дрю глубоко вбивался в нее, жестко, во всю длину, вколачиваясь в ее киску, все ближе и ближе приближая Джен к потере контроля.

– Дрю! – услышала она свой полустон-полукрик, но почему-то не смогла остановиться. – О, Боже, Дрю, это ощущается так хорошо!

– И для меня, детка. Скоро кончу. Ты хочешь, чтобы я…?

– Кончи внутри меня, – безрассудно простонала Джен. – Сделай это, Дрю, я хочу, чтобы ты… хочу, чтобы ты кончил внутри меня.

– Боже, детка, ты так сексуальна, когда так говоришь, – простонал он. – Что на счет тебя – ты близко? Как думаешь, сможешь кончить на моем члене, пока я трахаю тебя?

– Да! – почти прорыдала Женевьева. – Да, Боже… Я кончаю... Кончаю сейчас!

Она чувствовала, как сжимаются и напрягаются ее внутренние мышцы вокруг его, сдавливая его толщину внутри, пытаясь вобрать в себя так глубоко, насколько только это было возможно, когда оргазм ударил по ней.

Должно быть, Дрю почувствовал, как она сжалась вокруг него, потому что глубоко вошел в ней, замерев неподвижно, а его член стал еще толще внутри нее.

– Боже, Джен! – застонал он. – Собираюсь… Не могу остановиться. Собираюсь кончить в твою узкую киску.

– Сделай это! – вновь призвала его Джен. Она понимала, что это безрассудно и бесповоротно изменит их отношения, но почему-то это не заботило ее. Она просто знала, что не хочет, чтобы Дрю выходил из нее – она просто понимала, что желала задержать его внутри как можно дольше.

Казалось, он весь застыл, его ладони сжались на ее бедрах, удерживая Джен на месте, когда он полностью наполнил ее. Наконец, Женевьева услышала, как он вздохнул, наклонившись вперед, прижимая ее спиной к своей груди.

С тихим стоном чистого истощения, Джен упала на бок, Дрю последовал за ней, они оба, лежали на кровати друг напротив друга, наслаждаясь охватившим их дурманом разделенного удовольствия.

– Боже, детка, – пробормотал ей в волосы Дрю, притягивая Джен ближе к себе. – Когда ты решаешься пересечь черту, то это просто нечто. Это было удивительно.

– Да, было, – пробормотала Джен, заплакав.

– Хэй… Хэй, ты в порядке? – Дрю, развернув ее лицом к себе, с тревогой всматривался в ее черты.

– О-отлично, – солгала Женевьева, не встречаясь взглядом с ним.

– Это не так, – настоял он. – «Отлично» не предусматривает то, что ты прячешь взгляд. Что случилось, Джен? Я сделал тебе больно? Я пытался быть не слишком грубым, но, может, я немного увлекся в конце…

– Ты н-не сделал мне больно, – Джен попыталась успокоиться, развернувшись лицом к матрасу, промокнув глаза простыней.

Как она могла рассказать Дрю, что ее слезы не имеют ничего общего с физической болью… и все это только из-за эмоциональной боли? Дело не в том, что она сожалела о произошедшем – ни в коем случае. Правда, они пересекли черту, чего не стоило делать, но не это беспокоило ее. Так получилось, что перейдя эту линию и отдав свое тело мужчине, лежащему рядом, она так же отдала ему и свое сердце.

Она пропала, сделав самую глупую вещь из возможных – Джен влюбилась в Дрю, даже несмотря на то, что их отношения были временными, и в реальном мире, за пределами «Соснового рая», они были просто невозможны. Он был слишком молод для нее, и они работали вместе – одно из тех препятствий, которое им не преодолеть вдвоем. И, кроме того, Дрю, вероятно, был бы рад пойти по своему собственному пути и найти кого-то его возраста, как только этот уик-энд, наконец, закончится.

Когда они уедут отсюда, вернувшись к своей старой жизни в Сарасоте, и вновь перейдут к своим старым взаимоотношениям – будет больно. Даже сильнее, чем при ее разводе с Чарльзом. Потому что ее бывшему мужу, хоть он и был временами очаровательным, прежде чем стать холодным и отдалиться от нее, никогда не удавалось затронуть ее сердце, как это сделал Дрю. Раньше он шутил о том, чтобы растопить «Снежную Королеву», но он и понятия не имел, насколько был прав. Дрю действительно растопил ее прочные стены, полностью лишив ее эмоциональную сторону какой-либо защиты, и без нее Женевьева чувствовала себя обнаженной и уязвимой, словно черепаха без панциря.

– Детка? – пробормотал он тихо ей на ухо, и в его низком голосе слышалось искреннее беспокойство.

– Я просто… Я не могу сейчас говорить об этом, хорошо? – прошептала Джен, наконец, вновь промокнув глаза. – Ты можешь… Можешь просто обнять меня, Дрю? Просто обнимать меня еще одну ночь?

– Люблю держать тебя в своих руках, детка, – пробормотал он. – Но давай сначала позаботимся об удобстве.

Они оба были полуодетыми, но Дрю, сняв с себя одежду, после помог Джен выбраться из свитера и бюстгальтера. Когда она вздрогнула в чуть прохладном воздухе хижины, он протянул ей свою футболку, что надел под свитер, и Женевьева с благодарностью натянула ее на себя. Дрю был намного выше нее, потому футболка, слабо отдававшая его теплом и пряным запахом, прикрыла ее бедра.